Art Wе Thеrе Yet/ Путешествия по Аляске - The Cremation of Sam МсGee - А роеm of Far North
"Кремация Сэма МакГи» — одно из самых известных стихотворений канадского поэта английского происхождения Роберта У. Сервиса. Оно было опубликовано в 1907 году. Перевод на русский Евгения Витковского (он мне не очень нравится но лучше не нашла) Навидались дел, кто денег хотел, Кто золото здесь искал; Тут вьявь и всерьез въелся в жилы мороз – Сказанья полярных скал. Но поди, опиши ночь в полярной глуши – Господи, помоги – Ту ночь, когда средь Лебаржского льда Сжег я Сэма Маг-Ги. Нешто, гнали враги теннессийца Мак-Ги, что хлопок растил испокон, Узнай-ка, поди: но Юг позади, а впереди – Юкон; Сэм искал во льду золотую руду, повторяя на холоду, Мол, дорогой прямой отвалить бы домой, твердил, что лучше в аду. Сквозь рождественский мрак упряжки собак на Доусон мчали нас. Кто болтает о стуже? Льдистый коготь снаружи раздирал нам парки в тот час. На ресницах – снег, не расклеишь век, да и ослепнешь совсем. Уж чем тут помочь, но всю эту ночь хныкал один лишь Сэм. Над головой стихнул вьюги вой, над полостью меховой. Псы поели в охотку, звезды били чечетку, и Сэм подал голос свой. Он сказал: «Старина, мне нынче – хана, думаю, сдохну к утру. Вспомни просьбу мою в ледяном краю после того, как помру». Полумертвому «Нет» не скажешь в ответ. А Сэм стонать продолжал: «Пуще день ото дня грыз холод меня – и в железных тисках зажал. Но лечь навсегда под покровом льда… Представить – и то невтерпеж. Счастьем или бедой, огнем иль водой – поклянись, что меня сожжешь!» Смерть пришла на порог – торговаться не в прок, я поклялся: не подведу. И утро пришло, но так тяжело пробужденье на холоду. Сэму виделась тропка у плантации хлопка где-то в стране родной, А к ночи Мак-Ги отдал все долги, превратился в труп ледяной. Дыхание мне в той гиблой стране ужас перехватил, Обещанье дано – его все одно нарушить не станет сил; Труп к саням приторочен, торопись, иль не очень, не об этом в итоге речь: Покорствуй судьбе, долг лежит на тебе: что осталось – то надо сжечь. Моги не моги, а плати долги, у тропы – особая власть. Проклинал я труп, хоть с замерших губ не позволил ни звуку пасть. Ночь темна и долга, и собаки в снега протяжное шлют вытье; Укоряя меня кружком у огня: не сделано дело твое. Вливался мой страх в этот бедный прах, тянулись дни и часы, Но я, как слепой, шел все той же тропой, оголодали псы, Надвигалась тьма, я сходил с ума, жратва подошла к концу. Я место искал, он – щерил оскал; и стал я петь мертвецу. И добрел я тогда до Лебаржского льда – попробуй, не очумей! Там намертво врос в ледовый торос кораблик «Алиса Мэй». Я на Сэма взглянул и тихо шепнул, хоть был заорать готов: «Черт, операция! Будет кр-ремация – высший-из-всех-сортов!» Я взялся за труд: вскрыл полы кают, котел паровой зажег, Даже увлекся: насыпал кокса, не иначе – Господь помог. Ох, было дело: топка взревела, такое заслышишь – беги! Я в горячей мгле схоронил в угле тело Сэма Мак-Ги. Я решил, что не худо прогуляться, покуда тлеет покойник в дыму. Меркло небо во мраке, завывали собаки, быть поблизости – ни к чему. Всюду снег и лед, но горячий пот на лбу смерзался корой, Я долго бродил, но котел чадил и в небо стрелял порой. Сказать не могу – как долго в снегу длился тяжелый гул; Но небо врасхлест посветлело от звезд – и я вернуться рискнул. Пусть меня трясло, но себе назло я сказал «Ну, вроде, пора – Догорел твой друг!» – и открыл я люк, заглянул в потемки нутра. Я-то парень неробкий – но в пылающей топке Сэм спокойно сидел внутри: Улыбаясь слегка, он издалека крикнул мне: «Дверь затвори! Здесь тепло весьма, но кругом – зима, как бы снегу не намело: Как в минуту сию, лишь в родном краю было мне так же тепло». Навидались дел, кто денег хотел, Кто золото здесь искал; Тут вьявь и всерьез въелся в жилы мороз – Сказанья полярных скал. Но поди, опиши ночь в полярной глуши – Господи, помоги – Ту ночь, когда средь Лебаржского льда Сжег я Сэма Маг-Ги.
"Кремация Сэма МакГи» — одно из самых известных стихотворений канадского поэта английского происхождения Роберта У. Сервиса. Оно было опубликовано в 1907 году. Перевод на русский Евгения Витковского (он мне не очень нравится но лучше не нашла) Навидались дел, кто денег хотел, Кто золото здесь искал; Тут вьявь и всерьез въелся в жилы мороз – Сказанья полярных скал. Но поди, опиши ночь в полярной глуши – Господи, помоги – Ту ночь, когда средь Лебаржского льда Сжег я Сэма Маг-Ги. Нешто, гнали враги теннессийца Мак-Ги, что хлопок растил испокон, Узнай-ка, поди: но Юг позади, а впереди – Юкон; Сэм искал во льду золотую руду, повторяя на холоду, Мол, дорогой прямой отвалить бы домой, твердил, что лучше в аду. Сквозь рождественский мрак упряжки собак на Доусон мчали нас. Кто болтает о стуже? Льдистый коготь снаружи раздирал нам парки в тот час. На ресницах – снег, не расклеишь век, да и ослепнешь совсем. Уж чем тут помочь, но всю эту ночь хныкал один лишь Сэм. Над головой стихнул вьюги вой, над полостью меховой. Псы поели в охотку, звезды били чечетку, и Сэм подал голос свой. Он сказал: «Старина, мне нынче – хана, думаю, сдохну к утру. Вспомни просьбу мою в ледяном краю после того, как помру». Полумертвому «Нет» не скажешь в ответ. А Сэм стонать продолжал: «Пуще день ото дня грыз холод меня – и в железных тисках зажал. Но лечь навсегда под покровом льда… Представить – и то невтерпеж. Счастьем или бедой, огнем иль водой – поклянись, что меня сожжешь!» Смерть пришла на порог – торговаться не в прок, я поклялся: не подведу. И утро пришло, но так тяжело пробужденье на холоду. Сэму виделась тропка у плантации хлопка где-то в стране родной, А к ночи Мак-Ги отдал все долги, превратился в труп ледяной. Дыхание мне в той гиблой стране ужас перехватил, Обещанье дано – его все одно нарушить не станет сил; Труп к саням приторочен, торопись, иль не очень, не об этом в итоге речь: Покорствуй судьбе, долг лежит на тебе: что осталось – то надо сжечь. Моги не моги, а плати долги, у тропы – особая власть. Проклинал я труп, хоть с замерших губ не позволил ни звуку пасть. Ночь темна и долга, и собаки в снега протяжное шлют вытье; Укоряя меня кружком у огня: не сделано дело твое. Вливался мой страх в этот бедный прах, тянулись дни и часы, Но я, как слепой, шел все той же тропой, оголодали псы, Надвигалась тьма, я сходил с ума, жратва подошла к концу. Я место искал, он – щерил оскал; и стал я петь мертвецу. И добрел я тогда до Лебаржского льда – попробуй, не очумей! Там намертво врос в ледовый торос кораблик «Алиса Мэй». Я на Сэма взглянул и тихо шепнул, хоть был заорать готов: «Черт, операция! Будет кр-ремация – высший-из-всех-сортов!» Я взялся за труд: вскрыл полы кают, котел паровой зажег, Даже увлекся: насыпал кокса, не иначе – Господь помог. Ох, было дело: топка взревела, такое заслышишь – беги! Я в горячей мгле схоронил в угле тело Сэма Мак-Ги. Я решил, что не худо прогуляться, покуда тлеет покойник в дыму. Меркло небо во мраке, завывали собаки, быть поблизости – ни к чему. Всюду снег и лед, но горячий пот на лбу смерзался корой, Я долго бродил, но котел чадил и в небо стрелял порой. Сказать не могу – как долго в снегу длился тяжелый гул; Но небо врасхлест посветлело от звезд – и я вернуться рискнул. Пусть меня трясло, но себе назло я сказал «Ну, вроде, пора – Догорел твой друг!» – и открыл я люк, заглянул в потемки нутра. Я-то парень неробкий – но в пылающей топке Сэм спокойно сидел внутри: Улыбаясь слегка, он издалека крикнул мне: «Дверь затвори! Здесь тепло весьма, но кругом – зима, как бы снегу не намело: Как в минуту сию, лишь в родном краю было мне так же тепло». Навидались дел, кто денег хотел, Кто золото здесь искал; Тут вьявь и всерьез въелся в жилы мороз – Сказанья полярных скал. Но поди, опиши ночь в полярной глуши – Господи, помоги – Ту ночь, когда средь Лебаржского льда Сжег я Сэма Маг-Ги.